Как помочь любимому, страдающему биполярным расстройством. Люди страдающие биполярным расстройством опасны для общества

Только представьте: вы счастливы, вам хочется работать, жить, любить, ваше тело не знает, что такое усталость. Но в один день все идет под откос: вы просыпаетесь с болью в груди, на вас давит тоска и отчаяние. За один день вы превращаетесь из бодрого человека в депрессивного. Если вы думаете, что так не бывает, то вы сильно ошибаетесь.

От мании до депрессии

Согласно статистике, около 3-7% всего населения Земли склонны к биполярному расстройству. Болезнь не обходит и голливудских звезд, которые все чаще говорят о своих психических проблемах. Среди знаменитостей жалуются на психику Мэрайя Кэрри, Лили Аллен, Кэтрин Зета-Джонс , Жан-Клод Ван Дамм. Не так давно и известный рэпер Канье Уэст рассказал о том, что год назад ему диагностировали психическое расстройство. Исходя из строчек в его последнем альбоме становится понятно, что ему диагностировали биполярное расстройство. По предположениям, до недуга его "довела" популярная супруга Ким Кардашьян и ее выходки. Впрочем, рэпер не комментирует эту версию и считает свое расстройство суперсилой.

Ранее биполярное расстройство имело название "маникально-депрессивный психоз". Для него характерна смена двух различных психоэмоциональных состояний: ощущение подъема и радости сменяются тяжелой депрессией. Даже не стоит искать причины резкой смены настроения - процессы связаны с биохимией мозга.

Конечно, у каждого из нас бывают перепады настроения. Но у здоровых людей они редкие или непостоянные. А люди с биполярным расстройством буквально постоянно качаются на эмоциональных "качелях". Нередко смена настроения влечет за собой отсутствие аппетита, бессонницу и социопатию. Нередко пациенты с таким расстройством в период мании тратят много денег, соглашаются на опасные приключения, вступают в беспорядочные сексуальные связи или принимают наркотики.

Случается и так, что во время протекания расстройства у пациента наблюдается относительная стабильность. Такие периоды могут продолжаться от недели до нескольких лет. В других же случаях смена настроения происходит резко и на пустом месте. Это существенно истощает нервную систему, в связи с чем в период депрессии у пациента появляются мысли о суициде.

Чаще всего болезнь встречается у молодых людей 15-30 лет, и в числе первых причин - генетическая предрасположенность, нарушение биохимических процессов в мозге (сбой гормонального баланса) или сильные стрессы. Удивительно, но в момент промежутка пациент чувствует себя нормально и не может понять, что с ним могли происходить какие-либо странности. Кроме того, человек может вовсе забывать о болезни, а внезапная ремиссия способна длиться до десяти лет. Увы, количество фаз и их порядок предугадать невозможно.

Выход из ситуации

Самое главное в этой проблеме - вовремя угодить в руки квалифицированных специалистов, которые помогут справиться с биполярным расстройством. К сожалению, невозможно самостоятельно остановить эмоциональные качели. ​До конца это расстройство не лечится, но благодаря психотерапии и специальным средствам человек может комфортно жить, отслеживая и зная, когда наступит следующая волна. Запомните, что только специализированный врач сможет правильно поставить диагноз и прописать необходимые препараты, которые способны снизить частоту фаз. Терапию назначают не на всю жизнь, а лишь на какой-то период времени, в зависимости от тяжести и частоты обострений.

По словам психотерапевтов, помимо медикаментозного лечения важна и поддержка близких, понимание того, что у человека действительно есть проблемы.

Один из важных шагов на пути к дестигматизации психических заболеваний - открытый и честный разговор о проблеме. Мария Пушкина рассказала нам о жизни с биполярным расстройством, трудностях в постановке диагноза и особенностях жизни с болезнью в России.

Биполярное расстройство (БАР) - это заболевание, при котором спокойное состояние чередуется с периодами повышенной активности и настроения (маниакальные эпизоды) и периодами подавленности, упадка сил (депрессивные эпизоды). Прежнее название этого явления - маниакально-депрессивный психоз - современные медики считают не вполне корректным. Фазы чередуются у всех людей по-разному и выражены в разной степени. Различают БАР I и II типа. В БАР I типа ярко выражена мания - крайняя степень нервного возбуждения, вплоть до потери самоконтроля и связи с реальностью. В таком состоянии человек способен возомнить себя пророком, носителем тайных знаний и броситься в любую авантюру. БАР II типа отличается тем, что у человека не развивается настоящих маний, а бывают гипомании - эпизоды приподнятого, вплоть до эйфорического, настроения. Но преобладают фазы депрессии, они могут продолжаться месяцами и даже годами.

О БАР II типа я знаю на собственном опыте. Я с детства понимала, что со мной что-то не так, и всегда страдала от резких перепадов настроения. Как и у многих, всё проявилось в подростковые годы на фоне гормонального сдвига. Детство я помню как абсолютно счастливое, безоблачное - и буквально в один момент оно закончилось. Я почти на четыре года погрузилась в унылую подростковую депрессию.

Мне казалось, что я тяжело больна. Я ненавидела себя и окружающих, чувствовала себя самым ничтожным, ни на что не пригодным созданием. Всё это усугублялось упадком сил, когда не то что пробежать кросс - дойти утром до школы было тяжёлым испытанием. Я ни с кем тогда не дружила и общалась только с книгами и героями сериалов про убийства. Какие-то предвестники этого, наверное, были и раньше. Я хорошо помню, что первый свой план самоубийства придумала в 9 лет. В 12–14 лет я с такими мыслями просыпалась и засыпала. Если жизнь обычного человека более-менее похожа на прямую (детство, юность, взрослый возраст), то жизнь биполярника - это американские горки, на которых движешься по кругу. В гипомании ты превращаешься в вечного подростка, который жаждет приключений на свою голову, не может и минуты усидеть на месте. В депрессии ты ощущаешь себя немощным стариком, у которого ржавеют мозги и тело.

Закончилась моя первая депрессия тоже будто по щелчку: ближе к 16 годам я однажды проснулась с улыбкой во всё лицо и поняла, что хочу бегать, хохотать, общаться. Жизнь моментально стала суперактивной и насыщенной, казалось, мне всё по плечу. Я ощущала себя в постоянном полёте и иногда двигалась и говорила так быстро, что друзья спрашивали: «Ты что, на спидах?»

Я училась, работала, была волонтёром, непрерывно путешествовала. Я спала тогда в лучшем случае часов по шесть, не в силах остановиться, замедлить вихрь мыслей и планов в голове. Однажды я на целый месяц оказалась в совершенно безумной арктической экспедиции на велосипедах: там я бегала с 18-килограммовым рюкзаком за плечами, обгоняя здоровых мужчин.

У меня была пара нервных срывов. Однажды я наорала матом на начальника, из-за чего меня исключили из проекта. В тот момент, когда я покинула свой город, чтобы покорять Петербург, организм начал меня подводить. В 22 года я снова была самым несчастным человеком в мире, обессиленным, подавленным, без планов и амбиций. Работа превратилась в каторгу, чтобы просто сделать звонок, нужно было по часу себя уговаривать. Я стала постоянно болеть, врачи говорили о падении иммунитета. Думать и писать было физически трудно, я не могла ни на чём сосредоточиться, забывала английские и даже русские слова. Я благополучно пережила этот период благодаря поддержке любимого мужчины, который обо мне заботился: приносил еду, водил за руку гулять, искал врачей.

Дальше взлёты и падения повторялись. Я пыталась разобраться, что со мной происходит, общалась с несколькими психотерапевтами. Все они были классные, современные, отлично образованные, но только один понял, что то, что со мной происходит, выходит за границы комплексов и детских травм. Это серьёзный недостаток многих специалистов - вера в то, что психотерапия может вылечить всё без всяких лекарств.

Подбирали мне препараты долго и мучительно. Я чувствовала себя Алисой в Стране чудес - никогда не знаешь, каким человеком проснёшься с утра.

Наконец, мой последний психотерапевт сказала: «Знаете, у вас налицо признаки депрессии. Я бы посоветовала встретиться с психиатром». Я была в шоке. Моё представление о себе радикально расходилось с картиной депрессии. Я привыкла думать о себе как об активном, жизнерадостном человеке, которому что-то мешает расправить крылья.

Первый психиатр, к которому я пошла, был частным врачом и принимал анонимно. Я бы не рискнула идти в государственный диспансер, где твои симптомы запишут и сохранят навеки. Если вы стоите на учёте, диагноз может потом помешать устроиться на работу, получить права - мало ли как ещё злоупотребит знаниями о тебе твоё государство. Врач пришла к выводу, что моя депрессия развилась из-за подавляемых негативных эмоций. Она назначила мне минимальную дозу нормотимика и рекомендовала разбираться с этими самыми эмоциями у психотерапевта.

Я поняла, что среди психиатров есть два враждующих лагеря: «олдскульный», который от каждого симптома найдёт таблетку, и «продвинутый», который считает, что антидепрессанты вредны, потому что они не устраняют психологические причины проблемы, а только убирают симптомы. Соответственно, первые считают, что БАР - это врождённый дефект в балансе гормонов, который можно исправить только химически. Вторые не верят, что это врождённая болезнь, а верят в психотерапию.

В итоге я обратилась к государственному врачу (это, в принципе, тоже можно сделать анонимно) с советским образованием. К тому моменту я много прочитала об аффективных расстройствах и уже сама поняла, что моя проблема не только в депрессии. Проницательная пожилая врач буквально с первого взгляда поставила мне диагноз «БАР II типа». Она выписала более сильные лекарства и предостерегла, что от психотерапии в таком состоянии только вред: раскапывание негативного опыта из прошлого может ещё сильнее травмировать.

Я вовсе не хочу сказать, что психотерапия при БАР не помогает. Биполярное расстройство - недостаточно изученное заболевание, о причинах его возникновения до сих пор спорят. Я знаю истории, где причины расстройства (например, воспитание психически неуравновешенными родителями) можно было проработать с помощью психотерапии. Мне психотерапия со временем тоже помогла, в первую очередь научиться принимать себя вместе с недостатками, не чувствовать себя виноватой и неполноценной из-за болезни. Главное - найти «своего» терапевта, с которым вы будете говорить на одном языке.

Это не помогло, мне становилось всё хуже. Я спала часов по одиннадцать и просыпалась с раскалывающейся головой и дрожью в руках. По вечерам я могла только лежать на диване и плакать. Всё это сопровождалось высокой тревожностью и социофобией: я начала шарахаться от людей, меня пугали толпа в метро и едущие мимо машины. В какой-то момент мне было страшно отвечать на звонки и даже открывать сообщения в фейсбуке. Все силы я тратила на то, чтобы ходить на работу и делать вид, что у меня всё в порядке.

Подбирали мне препараты долго и мучительно. У них масса побочных эффектов: то бессонница, то, наоборот, вялость и потеря внимания, проблемы со зрением, сыпь на коже… Я чувствовала себя Алисой в Стране чудес - никогда не знаешь, каким человеком проснёшься с утра. Биполярное расстройство сложно в лечении, потому что для мании и депрессии нужны совершенно разные препараты, а фазы сменяются непредсказуемо. БАР II типа, как и в моём случае, часто путают с депрессией, потому что на симптомы гипомании обычно не жалуются, до определённого момента они только радуют - это же сплошной драйв!

При этом, если лечить БАР только антидепрессантами, результат может быть плачевным: депрессия со временем перейдёт в манию, а мания может разогнаться до полной потери контроля и психоза. Об этом рассказывает шокирующая книга «Fast Girl»: её автор, олимпийская спортсменка, на фоне мании решила заняться проституцией.

Я не сразу осознала, что, чтобы чувствовать себя лучше, образ жизни нужно менять. Первое, что я сделала после постановки диагноза, - взяла много денег в кредит и отправилась на тропический курорт, где зависала в клубах и успокаивала нервы алкоголем. Я тогда не думала, что мне потом год придётся выплачивать долги, а думала о том, что нужно немедленно сбежать от этого уныния и серости. Загулы и растраты - это очень типичное для биполярников поведение. Но за праздником жизни неизбежно последовала очередная депрессия, и пришлось делать выводы.

На самом деле я до сих пор не смирилась с тем, что у меня в жизни много ограничений. Моё состояние и сейчас неидеально, хотя я не теряю надежды, что оно станет лучше. К сожалению, биполярное расстройство - это на всю жизнь, можно только несколько выровнять перепады настроения и приспособить к ним образ жизни. Если его не лечить, оно ухудшается с возрастом: депрессии будут чаще и тяжелее. Мне, в общем, повезло. Около половины людей с БАР не могут полноценно работать и не способны завести семью; у многих за плечами попытки самоубийств и месяцы в психиатрических клиниках. Другая половина вполне справляется со всеми социальными функциями, только это даётся им тяжелее, чем другим.

В депрессии очень трудно работать. Я примерно полгода не могла делать почти ничего осмысленного. Важно сократить число дел до минимума, не погребать себя под горой обязанностей. Но при этом нельзя совсем всё забрасывать: диванный образ жизни добьёт вас окончательно. Самая большая иллюзия в депрессии - что в твоём состоянии виноваты внешние обстоятельства: муж не любит, на работе не ценят, в стране бардак. Стоит бросить всё старое, например уехать на край света, и жизнь наладится. Я многое бросала и уезжала три раза; это помогает, но очень ненадолго. Со временем на тебя наваливаются все те же самые нерешенные проблемы. В фазе гипомании легко наломать дров, испортить отношения с близкими и коллегами. Нужно учиться притормаживать и расслабляться. Очень помогает йога.

Правила жизни биполярника довольно простые, они вписываются в избитое понятие здорового образа жизни: соблюдать режим, отказаться от алкоголя и прочего допинга, заниматься спортом, по ночам спать. И нужно себя беречь: не переутомляться, избегать лишнего стресса. Бури страстей и богемный образ жизни не для вас, хотя биполярная душа требует именно этого. Я стала себя ограничивать в увлечениях. Раньше если мне нравилось какое-то дело, я погружалась в него с головой, могла не есть и не спать. Теперь понимаю, что постоянное напряжение расшатывает психику. Полезно вести дневник, чтобы упорядочить мысли и переживания. Стоит завести шкалу настроения - табличку, в которую ты записываешь своё настроение и принятые лекарства. Это важно, чтобы точно представлять, как со временем развивается заболевание и насколько эффективно лечение.

В западной культуре биполярное расстройство широко обсуждается ещё с 80-х. Многие известные люди открыто говорят о своей борьбе с заболеванием, и это очень поддерживает. В первую очередь это нежно мной любимый Стивен Фрай, который выпустил фильм о своей жизни с БАР, «Stephen Fry: The Secret Life of the Manic Depressive», а ещё Кэтрин Зета-Джонс и Джереми Бретт. Кстати, песня Курта Кобейна «Lithium» тоже о биполярном расстройстве: БАР I типа лечат литием. Радует, что в популярных сериалах появляются яркие персонажи с биполярным расстройством, например Кэрри из «Родины», Йен и его мать из «Бесстыдников», Сильвер из «Беверли-Хиллз 90210: Новое поколение».

Из-за недостатка информации о БАР ты не можешь понять, что с тобой творится, чувствуешь себя проклятым.

Меня очень поддержало чтение книг, написанных самими людьми с биполярным расстройством, где они рассказывают, как справляются с болезнью, что чувствуют. Позитивный пример необходим, чтобы поверить, что ты не обречён, ты справишься. Must read - книги Кей Джеймисон, известного американского психиатра, которая во время расцвета своей карьеры поняла, что сама страдает биполярным расстройством. Болезнь не помешала ей изменить мир к лучшему: открыть клинику для лечения БАР, вести исследования, написать книги, которые стали бестселлерами, в первую очередь автобиографию «An Unquiet Mind: A Memoir of Moods and Madness», а ещё «Touched with Fire» - впечатляющее исследование о связи БАР с творческими способностями (многие гениальные люди страдали этим заболеванием, психиатры подозревают в биполярности Марину Цветаеву и Владимира Высоцкого). К сожалению, ни одна популярная и доступная обычному читателю книга о БАР не переведена на русский. Я хочу восполнить этот пробел и уже практически перевела «An Unquiet Mind»; теперь думаю, как её издать. Кстати, только что вышел фильм о биполярном расстройстве «Touched with Fire» с Кэти Холмс в главной роли, названный в честь книги; очень надеюсь, что он доберётся до России.

В России для больных БАР главная трудность заключается в том, что никто не знает, что это за болезнь и что с ней делать. Как, впрочем, и с другими психиатрическими проблемами: люди воображают ужасное и думают, что это опасно для окружающих. Из-за недостатка информации ты не можешь понять, что с тобой творится, чувствуешь себя проклятым. На самом деле вокруг вас каждый день гуляет множество вполне симпатичных персонажей с психопатией, хронической депрессией или обсессивно-компульсивным расстройством. Если они знают свои особенности и умеют их контролировать, они ничем не отличаются от других людей. Я думаю, в России в массе психические проблемы «прячутся» за алкогольной зависимостью: алкоголь - это доступное «лекарство», с помощью которого люди пытаются держаться на плаву.

В британской прессе сейчас много говорят о том, что к психическим проблемам нужно относиться так же, как и к любым другим проблемам со здоровьем, например как к язве желудка или астме: ты полноценный член общества, но у тебя есть ограничения. Этот подход пока далёк от российских реалий. Ты не можешь взять больничный из-за депрессии. Не можешь вслух говорить о своих проблемах, боясь быть отвергнутым, лишиться работы. Люди шарахаются от психиатров и остаются наедине со своей проблемой, довольно трудно найти грамотного профильного специалиста. Почти нет литературы на русском, нет тех же групп поддержки. Есть пара сообществ в соцсетях, но в них очень не хватает экспертов.

Я хочу внести посильный вклад в то, чтобы ситуация в моей стране стала лучше. Как неплохой переводчик, я перевожу и выкладываю в сеть интересные статьи и книги о БАР. В планах - развивать профильный

Состояние, когда организм заявляет о хронической усталости, а душа – о тоске и грусти, часто по ошибке называют депрессией. В действительности ощущение апатии и подавленности мало что общего имеет с биполярным расстройством (раньше его называли маниакально-депрессивным психозом).

Эта болезнь никогда не проходит сама и иногда требует длительного лечения – как правило, людям с таким диагнозом для выздоровления требуется употреблять медикаменты и постоянно находиться под наблюдением врача. Специалисты считают депрессию болезнью XXI века и в доказательство приводят цифры – в среднем в мире такой диагноз имеет один человек из десяти, при этом до 20% больных не могут добиться полного излечения. Несколько человек с биполярным расстройством рассказали «МИР 24» о том, как узнали о своей болезни и научились с ней жить.

Екатерина Ф.: Все началось с депрессии после родов. Малышке тогда было уже четыре месяца, и у меня прошла эйфория, связанная с ее появлением, серые будни стали похожи один на другой. Все говорили, что у меня типичная послеродовая депрессия, которая проходит сама собой. Сначала я занималась самолечением: читала описание симптомов в «мамских» журналах и на форумах, пробовала найти увлечение, не видеться с ребенком какое-то время.

Когда малышке было уже восемь месяцев, мне старались помочь две самые близкие женщины - мама и свекровь. Все было тщетно. Казалось, что жизнь больше никогда не будет радовать, и впереди нет ничего светлого. Никакие разумные доводы о том, что у меня есть чудесный ребенок, муж, друзья, возможность вернуться в университет не помогали. Я чувствовала себя совершенно ненужной и бесполезной. Каждый день все валилось из рук, я ничего не хотела делать, не могла видеть себя в зеркале, даже о ребенке заботилась кое-как.

Все, что бы я ни делала, начиная от супа и заканчивая переводами статей, казалось мне ужасным и бездарным. Я будто бы находилась в лимбе: и жить не хочется, и умирать бессмысленно.

Когда меня, наконец, уговорили пойти к психиатру (депрессия на тот момент длилась уже около полугода), тот сказал, что пока я кормлю грудью, медикаменты принимать нельзя, а как закончу кормить, депрессия, возможно, сама пройдет. И действительно, постепенно мое состояние стало улучшаться само собой. Когда дочке был год и три месяца, я почувствовала в себе просто какие-то невероятные силы и возможности (позже я узнала, что именно это и называется гипоманией) и пошла - нет, побежала, даже полетела - покорять мир.

В какой-то момент я почувствовала себя всемогущей – так наступила фаза мании. Все мои старые принципы и идеалы разрушились и, откуда ни возьмись, возникла новая идеология, которая менялась каждую минуту. Мне хотелось все успеть, быть в нескольких местах одновременно. Я брала на пары ребенка, потом поняла, что это неэффективно, и стала оставлять дочь с друзьями. Несмотря на то, что мне было очень тяжело с ней (дочь болела, капризничала, отвергала мою грудь), я не отчаивалась. Прогрессирующая болезнь будто бы придавала мне силы. Я почти не спала, ночами делала задания по учебе.

Когда нас выписали из больницы, я решила навестить мужа – он живет и работает в Москве. Было 23 февраля, почти неделя выходных, я впервые в своей жизни взяла билет на самолет. Когда мы прилетели, стало понятно, что ребенок дико соскучился по папе. Настолько, что он даже не мог ходить на работу: она не оставляла его ни на минуту. Позже я поняла, что дочь хотела не к отцу, а просто избежать контакта со мной - возможно, девочку пугало мое состояние, и она не чувствовала себя в безопасности рядом со мной. В эту же короткую неделю моего пребывания с мужем я решила с ним развестись.

Дальше чудачества только усугублялись. Я вступила в сексуальную связь с мужчиной, которого знала всего несколько недель, хотя мне такое поведение крайне не свойственно: с мужем до свадьбы я встречалась пять лет, и он был моим единственным мужчиной.

В период мании я во всем видела знаки судьбы, эмоции захлестывали. Некоторые наркоманы примерно так описывают героиновый приход. Только у меня это было без всяких наркотиков и даже без алкоголя, и длилось около десяти дней, пока меня не определили в стационар психбольницы. Казалось, что удача преследует меня по пятам. Все события складывались именно так, как мне на тот момент хотелось. Стоило мне затормозить машину на улице, как оказывалось, что она едет в нужном мне направлении. Я совершенно внезапно встречала на улице знакомых, которых давно не видела и чувствовала себя персонажем какой-то фантастической книги или даже Библии.

Теперь вспоминаю это время с улыбкой. Мама считает, что я сильно опозорила ее и себя перед родственниками в тот период. Даже не знаю, куда бы меня все это привело, если бы она силой не затащила меня к психиатру. Я не хотела признавать себя больной, потому что мое состояние мне безумно нравилось. За неделю нашего с мамой противоборства я довела ее до нервного срыва.

В психиатрию меня доставили силой и обманом. Месяц я провела там в изоляции от внешнего мира.

Потом было наблюдение у местного психиатра. Я думала, еще месяц-два, и все закончится, но не тут-то было. Врач сказал, что некоторые с моим диагнозом излечиваются за год-два, а некоторые всю жизнь сидят на лекарствах.

Не могу точно сказать, когда я начала выбираться из депрессии. Просто в какой-то момент снова стала замечать, что я привлекательна, возможно, даже красива. Затем поняла, что в мире есть вещи, которые мне интересны: стало нравиться заниматься ребенком, я снова находила удовольствие в выборе одежды для него, вернулась к занятию театром, стала заниматься уроками со своей сестрой. В какой-то момент дошло до того, что я настолько поверила в себя, что решила продолжить свое обучение в университете (до этого казалось, что я совсем отупела, и таким, как я, не место в высшем учебном заведении). И вот я взяла ребенка под мышку и, несмотря на то, что близкие меня отговаривали, поехала за 200 километров от Ростова к началу нового семестра. Все за меня очень волновались, но я чувствовала себя сильной.

Скоро уже будет два года, как я наблюдаюсь у психиатра и регулярно принимаю медикаменты. Одни из них вызывают сонливость, что очень мешает мне жить как всем нормальным людям. Я могу вечером принять лекарство, а утром не услышать будильника и вообще проспать 12 часов кряду. Другие мне назначают, когда врач видит, что мое состояние очень близко к депрессии (это состояние называется гиподепрессия). Они поднимают настроение. И, к счастью, не вызывают зависимости.

Бывают периоды, когда я больше не хочу пить таблетки. И я вру маме, что пью их, а сама могу неделю-две жить без них. Это классно в том плане, что я могу меньше спать и больше всего успеваю. Но потом я понимаю, что так делать нельзя. Особенно я испугалась этой зимой, в сессию. Меня трясло от любого волнения. Я не приходила на экзамены, потому что мне становилось физически плохо при мысли, что надо выходить из дома и куда-то ехать. Впервые, наверное, за те два года, которые я лечусь, я испытала на себе такой яростный приступ болезни. Врач сказал, это гиподепрессия и увеличил дозу лекарств. Теперь я стараюсь не пропускать ни одного приема. Учебу в университете опять придется отложить.

Никита П.: О существовании такого синдрома узнал в прошлом году, хотя первые отклонения начались в возрасте 15 лет. К врачу обратился только в этом году с началом очередной депрессивной фазы. Большинство людей не знают о существовании такой болезни. У многих срабатывает ошибочная реакция вроде «а, ну это ты просто расстроен, не переживай». Родственники живут далеко, поддерживают по телефону, особенно сестра, которая учится на психфаке МГУ. Друг не верит в существование каких-либо подобных расстройств и думает, что это я просто приуныл.

Я принимаю два типа лекарств - антидепрессанты и стабилизаторы настроения. С ними становится полегче, без них – совсем плохо. К болезни отношусь нейтрально, ведь я не выбирал, каким мне родиться. Люблю ее за фазы гипомании и, конечно же, ненавижу за депрессивные фазы. Помню, что в последнюю мою гипоманиакальную фазу я с особым рвением оптимизировал финансовые потоки в фирме, где работаю. В такие моменты я ощущаю, что в жизни все прекрасно, а в будущем все будет еще лучше, что бы со мной ни происходило. Музыка вызывает позитивные эмоции и воспоминания, все цвета вижу ярче обычного. Все вокруг интересно и хочется быстрее уже поспать и начать новый день.

Мария Ф.: Диагноз «биполярное расстройство» мне поставили в августе 2015 года. Первые депрессивные фазы начались в 14 лет. Врачи считают, что болезнь проявила себя через булимию. Два раза я лежала в психиатрии. Первый раз в 17 лет – тогда мне помогли, но не выявили БАР. Второй раз - после того, как вязала академический отпуск в университете из-за глубокой депрессии. В тот раз в больнице я ползала по стенам из-за неправильно подобранного лечения.

Впервые в жизни теряла сознание, когда сдавала кровь - не из-за ее вида или самой процедуры, а потому что сил не было, мозг вообще не работал. Сбежала из больницы из-за отсутствия результатов и ужаса пребывания. Нас кормили по часам, не давали звонить родным, наказывали, если шла в туалет и закладывала два пальца в рот после приема пищи. Психологической поддержки не было, бесед не вели – в общем, обращались как с людьми, которые будто издеваются над персоналом – им казалось, что мы не больные, а просто развлекаемся бессознательно. Вышла свободно, на проходной даже ничего не спросили.

Биполярное расстройство помог выявить духовный учитель. Я пришла к ней после того, как меня уволили с работы. Мы сели поговорить, и она сказала: «У меня сейчас два раза вылетел мозг. Такого со мной никогда не происходит. Ты это испытываешь?». Я кивнула. После этого я пошла на консультацию врача, который прописал мне кучу анализов: МРТ, гормоны, кровь, ЭЭГ, дуплексное сканирование головного мозга, УЗИ щитовидки. Анализы ничего не показали, и врач сказала, что надо меньше думать и заниматься дыхательной практикой вроде праноямы.

Невролог из городской поликлиники сказал, что у меня эписиндром. Дал буклетик, чтобы я отмечала спады-нарастания состояний, отправил к психологу. Тот в свою очередь начал давить на отношения с мамой и прописал антидепрессанты. Их пить я не стала, на повторную встречу не пришла. После это я пошла к психиатру, которого посоветовали знакомые. Через полчаса общения она сказала: «Вы пример для студентов - явный биполярник». Она озвучила пару событий, которые со мной должны были происходить, и я молча соглашалась, пораженная точностью ее слов.

Болезнь ведет себя каждый раз по-новому. Только в декабре прошлого года я признала наличие у себя пожизненного диагноза и с этого момента начала вести дневник настроений. Если бы диагноз поставили раньше, я бы не потеряла столько времени. В особо тяжелые моменты тело ломает, кажется, будто в каждый сустав вставили шестеренку и крутят ее в обратном направлении. Это больно, хоть со стороны я выгляжу здоровой.

Мне приходится прилагать колоссальные усилия, чтобы держаться в тонусе и выглядеть нормальной.

Обычно хочется закрыться, свернуться калачиком или лечь на пол или повиснуть, или все это одновременно, и плакать от боли и невозможности изменить телесное состояние.

Меня никто не поддерживает из родственников. Мама, когда я пыталась объяснить свое состояние, кинулась мне на шею со словами: «Прости меня, пожалуйста! Я думала, ты специально себя так ведешь, чтобы мне сделать больно». Большинство родственников делает вид, будто ничего нет. Некоторые интересуются, не придумала ли я себе это. Друзья, скорее всего, тоже не понимают моего состояния. Им трудно определять динамику настроения. Проще списать мое поведение на дурной характер, чем задать простой вопрос: «Маш, может, у тебя снова депрессия?». По сути, мне бы хватило простого принятия, но этого самого простого действия нет нигде в моем пространстве.

Личной жизни у меня нет. Мне трудно дается общение с мужчинами, потому что настроение может меняться несколько раз на дню, тело ведет себя неадекватно и, чтобы управлять ими обоими, нужно много сил и включенность в болезнь, поэтому часто я даже не замечаю вокруг ничего и никого. Мне бы себя в руках удержать, на другого человека просто не хватает ресурса. А мужчину, которой пошел бы со мной в темноту и неизвестность, пока не встретила.

Чтобы принять человека с БАР, нужно быть готовым к эмоциональным качелям без видимой причины. На это пойдут немногие.

Это сложно и тяжело для неподготовленного человека. А тот, кто решился на это, обладает осознанностью. На работе я рассказала о своем диагнозе коллегам из своего отдела. Они вроде бы поняли, но я не почувствовала полного осознания. Сложно ведь признать в человеке дефекты, если они не налицо в виде физической недостаточности или понятной болезни типа, язвы, рака, экземы.

Я чувствую себя лишенной чего-то очень важного, чужой среди тех, кто есть на этом празднике жизни. Мне легче быть одной, чем объяснять кому-то, что у меня есть психические отклонения. Для этого нужно доверие, а оно складывается из принятия человека со всеми его плюсами и минусами.

Летом я отказалась от антидепрессантов без разрешения врача. Почувствовала, что могу без них. В декабре у меня было обострение - мозг так болел, что хотелось раскрыть черепную коробку и высыпать туда ведро льда. Он будто горел, пылал неистово. Я ходила как зомби, не в силах что-либо сказать больше, чем «да» и «нет». В этот день я работала. Мне пришлось выжить в условиях собственной внутренней войны, хотя очень хотелось лечь и плакать от боли. Утром я просыпаюсь, будто побитая десятками палок и никуда не хочу идти. Стоит больших усилий что-то сделать.

Сейчас я отношусь к депрессии как проводнику к своим потаенным желаниям. Она показывает мне себя настоящую - вряд ли бы я смогла до этого дойти самостоятельно. К примеру, теперь я знаю, что мне ничего не стоит пойти в магазин и купить сумку на все деньги. Хотя болезнь мне очень мешает: я хочу просыпаться без надрыва и ужаса от предстоящего дня и ничего не бояться.

Что нужно знать о болезни:

Биполярное аффективное расстройство (БАР) – это психическое расстройство, для которого характерно чередование маниакальных и депрессивных состояний, эйфории и депрессии. Эти две стадии могут сменять друг друга резко или постепенно. В период мании больному приходят в голову бредовые идеи, которые он пытается воплотить в жизнь, человек становится очень чувствительным, обидчивым, иногда может возникнут повышенная религиозность. Фазу депрессии обычно сопровождают снижение активности, нарушение сна, утомляемость, чувство вины, отсутствие аппетита, иногда – мысли о суициде. Существуют и так называемые интермиссии - светлые фазы, когда болезнь исчезает, и человеку кажется, что он здоров. Больные, принимающие в это время антидепрессанты, могут решить, что выздоровели, и самовольно прекратить лечение. Как правило, это приводит к ухудшению состояния. Кроме того, маниакальные эпизоды часто приводят к потере работы, юридическим и финансовым проблемам, а также к аномалиям сексуального поведения.

На биологическом уровне болезнь можно объяснить нарушением состава нейромедиаторов - веществ, которые управляют настроением в человеческом организме. Основные из них - адреналин, дофамин и серотонин.

Чаще всего болезнь впервые проявляет себя в подростковые годы или в юности. Ей одинаково подвержены и мужчины, и женщины. Бывает, что люди живут годами и даже десятилетиями, совершенно не понимая, что с ними творится. Развитие БАР может быть вызвано сочетанием нескольких следующих факторов:

- генетический (наследования предрасположенности к БАР у одного или нескольких кровных родственников);

- биологический (сбой в функционировании путей передачи нервных импульсов);

- психологический (воспитание, обстановка в семье, детские травмы).

Известные люди с биполярным расстройством:

Актеры Стивен Фрай и Кэрри Фишер (исполнительница роли принцессы Леи в «Звездных войнах»)
- художники Михаил Врубель и Винсент Ван Гог
- Кэрри Фишер
- певица Бритни Спирс
- композитор Людвиг ван Бетховен

Алла Смирнова

— Знаете, сумасшедших не зря называют душевнобольными. Когда у тебя болит какой-то орган, ты можешь лечь поудобней, выпить обезболивающее, пережить операцию, в конце концов, — и со временем отпустит. А когда у тебя болит душа — больно везде. И это боль такой силы, что смерть становится совсем не страшной. Потому что если вот эта вот жизнь и есть то самое, что преподносят как величайший подарок, — лучше сдохнуть. Поэтому, кстати, среди нас так много суицидников…

«Среди нас» — это среди людей, которые живут с биполярным расстройством, или, как его еще называют, — маниакально-депрессивным психозом.

Алиса (имя изменено по просьбе героини) узнала о своем диагнозе в 28 лет. До этого она всегда была просто «очень грустной девочкой». А потом девочка стала веселой, громкой, розоволосой… А потом очнулась в Новинках…

Впрочем, Алиса захотела рассказать свою историю сама — и написала письмо-исповедь. Сегодня мы можем прочесть этот рассказ и задать его автору лично все те вопросы, которые обычно звучат за спиной человека, который живет с психическим заболеванием.

Фото из личного архива героини

«Полтора года назад у меня диагностировали БАР. Оно характеризуется несвойственными здоровой психике перепадами настроения: чередованием маниакальной и депрессивной фаз. И так будет всю жизнь, это заболевание хроническое, только сдерживается с помощью комбинации определенных препаратов, психотерапии и нескольких альтернативных методов лечения, которые, к слову, еще не до конца изучены».

— Алиса, почему вы вообще согласились на этот разговор?

— Потому что за все время, что я провела в больнице, не встретила ни одного человека с этим заболеванием. Когда со мной случилось все это, я не знала, куда обратиться. И мне бы очень хотелось, чтобы люди, которые замечают похожие проблемы у себя, прочитав этот текст, поняли, что с ними происходит, и обратились к хорошему специалисту.

А еще мне хочется, чтобы люди с этим диагнозом нашли друг друга, и я готова быть волонтером в этом объединении, потому что сама была человеком, который нуждался в помощи.

Да и сегодня у меня на всякий пожарный собрана сумочка в больницу, а все родственники предупреждены: если снова накроет, не жалейте меня, тут жалость ни к чему…

«Раньше я не понимала, что со мной происходит, да и никто этого не понимал! Почему постоянно нет настроения, почему я вечно недовольная жизнью, ненавидящая и бичующая саму себя дама. Пока в определенный момент все не стало плохо и вправду: работы нет, мозг работает очень медленно, жизненная энергия отсутствует, желание общаться и выходить из дома — тоже, сон — единственное спасение от реальности, которую ненавидишь. Каждый день похож на другой. Ты просто бесполезное ленивое существо, которое непонятно зачем просыпается каждое утро и вообще пришло в этот мир».

— Алиса, как человеку понять, что с ним что-то большее, чем просто плохое настроение? На что обращать внимание близким?

— Как я теперь понимаю, до мании, которая случилась в 28 лет, всю жизнь я провела в депрессивной фазе. Я не понимала, почему у меня постоянно нет настроения, почему мне всегда не нравится, как я выгляжу, почему я не могу найти себе применения в этой жизни. Сегодня я могу точно сказать: такое отношение к себе — ненормально.

Если ты сверхсамокритична, если на мир ты смотришь сквозь черные очки, если тебя ничего не цепляет, если ты не испытываешь любви — не к определенному объекту, а любви как глобального чувства, хоть к чему-то — это не норма.

У меня все зашло слишком далеко: я потеряла работу — точнее, я ее бросила. Я перестала выходить на улицу, только лежала, спала и ходила в туалет. Даже не ела. Не зря говорят: порядок вокруг — порядок в голове. Когда у тебя БАР, к этому порядку невозможно прийти ни в одной сфере жизни. Я жила одна — и в мою квартиру лучше было не заходить. Если бы кто-то пришел, думаю, с первого взгляда понял бы, что тут живет нездоровый человек.

Каждое утро я вставала и понимала, что моя жизнь бессмысленна. Что я буду умирать весь день. И точно так же будет завтра, послезавтра…

«В какой-то момент существо подумало, что где-то, на другом конце света, все-таки существует та самая неповторимая и ценная чем-то, совсем ему непонятным, жизнь. Собрало себя в какую-то кучку и пошло к врачу-психиатру. Пошло в обычную поликлинику. Куда придумало — туда и пошло, денег особо не было, выбора тоже.

Не знало оно тогда, что туда, уж точно могу сейчас сказать, обращаться не следует. После долгого рассказа о том, как прекрасна жизнь, врач выписал антидепрессанты, пообещал, что все непременно будет хорошо, и отправил „лечиться“, контролируя процесс раз в месяц.

В какой-то момент врач уволился, другого такого специалиста в этой поликлинике не нашлось, и я осталась без контроля. Куда идти, я не знала, так как хотелось пройти лечение анонимно (можно, конечно, платно, но денег не было совсем). А если обращаешься в психдиспансер, то сразу же ставят на учет…

Прошло 3 месяца с начала приема препаратов, и все, как и обещал врач, и вправду стало хорошо: улучшенное настроение, чрезмерная общительность, разговорчивость, куча энергии, мозг работает так, как будто до этого не работал никогда. Родственники, друзья, знакомые не узнают тебя. Вначале радуются…»

— Алиса, как произошел этот переход от вечной тоски к вечной радости?

— Сначала — все мои друзья это подтвердят — я была просто в приподнятом настроении, стала активна, вернулась к своему старому увлечению — танцам. И получала от этого огромное удовольствие! В некотором роде моя болезнь — награда. Вы — если я так могу сказать — не почувствуете так остро, как я, ни горе, ни радость. Умножьте свое удовольствие от самой любимой песни на 10 — и получите мое удовольствие.

Представьте: 28 лет я жила в жесткой депрессии — и вдруг резко настало абсолютное счастье. И я не понимала, почему меня называют «больной», ловят, скручивают по рукам и ногам и закрывают в тюрьму с жуткими людьми. Как так, за что?

«Сон сокращается: в депрессии я спала по 14 часов в сутки, теперь же стала спать от силы 3−4 часа, потом сон и вовсе пропал. Энергии так же много, находишь себе какие-то идиотские дела, жутко устаешь. Но не останавливаешься, потому что думаешь: ведь до этого и не жил-то вовсе!

А потом появляется агрессия, абсурдные мысли и идеи. Творишь невесть что, обижаешь близких, пристаешь к людям с какой-то ненужной им, но крайне необходимой, по-твоему мнению, помощью. Нужно же что-то делать…

Агрессия растет: ты ссоришься со всеми, разрываешь давние отношения только лишь потому, что все, кто тебя знает, считают, что тебе надо лечиться. Но ты же знаешь лучше: „Что они понимают, я только ожила, только почувствовала вкус жизни, стала такой, какой всегда хотела быть…“.

В итоге остаешься совсем один, наедине с непонятной действительностью. Хочешь избавиться от всего этого — и сбриваешь волосы (потом я читала, что в сложных ситуациях женщины часто прибегают к такой крайней мере, как это работает — так и не осознала)…

— Расскажите, что происходило, когда вы оказались в больничной палате?

— В первый приезд я орала, дралась — и через несколько дней меня выпустили под расписку родителей. Во второй раз за мной приехали уже двое здоровенных санитаров — и на драку с ними я не решилась. (Улыбается.)
Помню, что меня скрутили, связали и накачали успокоительным — а потом провал…

В больнице я узнала, что значит слово «нищета». К некоторым девочкам никто не приходил месяцами — и у них даже не было прокладок. Для таких людей конфета, карандаш для глаз — роскошь.

А еще там все носят свою туалетную бумагу с собой, чтобы ее никто не украл. Была у нас «королева туалетной бумаги», у которой было сразу два рулона. (Смеется.)

В туалетах нет дверей: потому что доверия к пациентам тоже нет. И это, в принципе, правильно. Такое понятие, как «личное пространство», отсутствует: ты можешь сидеть на унитазе, а напротив будет стоять человек и в упор на тебя смотреть. Я старалась просто не обращать внимания или ржать — в Новинках без чувства юмора загнешься.

Я вот до сих пор думаю: почему этих людей ничем не занимают? Они ж целый день ни черта не делают, только слоняются из угла в угол. И едят.

В первый вечер я не понимала, почему все вокруг ныкают хлеб за ужином. На следующий день я делала то же самое: от терапии безумно хочется есть. Так, за время лечения я набрала около 25 кг: препараты не только замедляют метаболизм, но и делают тебя придорожным плющом — ты жрешь и спишь, а больше ни на что не способен. Как овощ.

Да, ад. Но в этом аду я смогла понять, что для меня значат мои родители. В самый сложный момент рядом оказались только они, хотя я полностью разорвала с ними отношения на пике болезни. Родители приезжали ко мне каждый день, заваривали кофе в любимую термокружку, привозили вкусности…

Мне до сих пор перед ними стыдно. И я надеюсь, что когда-нибудь расквитаюсь со всеми моральными долгами.

«В больнице ты настолько привыкаешь к изоляции от внешнего мира, что, возвращаясь в него, чувствуешь себя крайне неуверенно. Долгое время я провела за городом, особо никуда не выбираясь и ни с кем не общаясь, кроме родственников. Наверное, это время требовалось моему организму, который каким-то непонятным образом я научилась слушать и слышать».

— Алиса, как происходило ваше возвращение в привычную жизнь после месяца в РНПЦ психического здоровья?

— Это странное ощущение: ты как будто заново учишься ходить и говорить — как человек после инсульта. Ты точно знаешь, как это делать, но мозг и ноги отказываются шевелиться.

Помню, что я тогда перечитывала переписки в соцсетях, которые вела во время обострения болезни, и думала, что сгорю со стыда. Боже, какую редкостную чушь я писала! Но, согласитесь, это не только у людей с БАР случается. (Улыбается.)

Перед кем-то я успела извиниться уже тогда, кому-то стесняюсь сказать «прости» до сих пор и при случайной встрече в магазине делаю вид, что не могу оторваться от прилавка — а потом убегаю.

Впрочем, выходить из дома я начала не сразу. Поначалу, когда меня выписали, я спряталась на даче: лежала пластом на втором этаже, натянув одеяло до подбородка.

И в этот момент, когда было так плохо и тяжело, Бог дал мне настоящую подругу. Наше общение поначалу сводилось к тому, что она приходила ко мне, стучала о спинку кровати и говорила: «Эй, чего лежишь, пойдем мозаику собирать». Это не было попыткой расшевелить меня или залезть в душу. Просто человек был рядом — и это чувство всеобъемлюще. Жене не надо было ничего объяснять.

Представьте: мы были соседками по даче больше 10 лет, наши участки находятся на «пожароопасном» расстоянии, но до этого года мы ни разу не встретились. Удивительно, что люди могут быть так близко — и так далеко.

Благодаря поддержке Жени, я по чешуйке начала снимать свою скорлупу. Это невероятно важно, когда на твоей стороне, за тебя — хотя бы один человек.

Я, честно говоря, не верила, что у меня будут друзья: после того, что случилось во время моей болезни, моя вера в людей подорвалась и до сих пор слаба. Я не считаю людей плохими, но я начеку.

Просто в тот момент, когда мне очень нужна была помощь, я осталась совсем одна. Нет, не настаиваю, что кто-то должен был быть рядом, но подсознательно я надеялась на поддержку друзей. А получала пинки со всех сторон — и срабатывало что-то вроде защитной реакции, которая и выбила меня из колеи окончательно. Сейчас я понимаю: все просто не знали, что происходит, что с этим делать…

Сегодня все, что я прошу у людей, которые остались в моем окружении: пожалуйста, не напоминайте мне каждый день, что я больная. Не надо меня инвалидизировать. Да, мы люди с особенностями психики, с волшебством в голове — но нам не нужна жалость.

Маску сумасшедшей снять очень трудно, и я не знаю, сниму ли ее вообще. Но я делаю все, что от меня зависит. И прошу тех, кто находится в схожей ситуации: не торопите себя или своих близких — дайте этому моменту «возвращения со дна» случиться.

«Наверное, это и есть мой самый главный вывод из всего произошедшего — слушать себя и свой организм. Он точно подскажет, что тебе делать, он не запрограммирован на саморазрушение, он сам себе поможет, и ты даже можешь не до конца осознать как.

Для себя я решила, что моя жизнь — что-то вроде серфинга, я буду пытаться ловить волну. Использовать все, что со мной происходит, в своих целях. Направлять энергию в нужное русло. Принимать все, как есть. Никого ни в чем не винить. Находить в каждом дне что-то важное и приятное. Вытеснять плохие мысли — замещать их на позитивные. Обращать внимание на мелочи — из них и состоит вся наша жизнь. Не торопиться: ни в мыслях, ни в словах, ни в действиях, ни в выводах. Подстраиваться под обстоятельства, но не терять себя. Слушать себя. Понимать, чего ты хочешь, а чего точно не хочешь — и имеешь полное право на это.

И становишься счастливее…

Только ты — никто другой тебе не поможет. Так же, как ты можешь испортить себе жизнь, так же ты, и только ты, в силах ее наладить.

Все — есть наш выбор.

Все просто».

— Алиса, возможно, это прозвучит абсурдно, но чему вас научила болезнь?

— Я научилась тому, что свои мысли нужно чистить, как зубы — только так можно заставить свою голову молчать.

Я научилась прислушиваться к себе: когда ты чувствуешь себя некомфортно, это огромный восклицательный знак о том, что есть проблема! Задумайся: возможно, решение есть — и оно на поверхности, просто ты не хочешь этого видеть.

Я научилась делать свой выбор: можно вечно ходить с кислой мордой, как я когда-то, а можно начать борьбу за свое здоровье и счастье. Нет греха в том, чтобы жить в унынии, но нужно понимать, что ты сам выбираешь тратить свои ресурсы именно на это.

Я научилась ничего не откладывать на завтра. Завтра я могу оказаться в овощном состоянии — не выпью вкусного кофе, не подстригу собаку (Алиса подрабатывает грумером. — Прим. редакции), не помогу тому, кому пока могу помочь.

Я понимаю, что все это знают, во всех мотивационных книжках это написано, сотни фильмов про это сняты, но пока ты это не прочувствуешь душой, пока ты твердо для себя не решишь жить так, ничего не изменится. И я сейчас открываю для себя эту жизнь, как велосипед. (Смеется.)
Я поняла, что мы приходим в эту жизнь и уходим из нее в одиночестве, даже если нас кто-то держит за руку.

А значит, достать себя из *опы уже точно можешь только ты сам.

Мне пришлось пройти такой путь, чтобы это понять. И спасибо болезни: мне еще нет 30, а я уже усвоила этот урок навсегда.

Мнение эксперта

Полина Марчук , врач-психотерапевт, гештальт-терапевт, супервизор

— Расстройство затрагивает около 1−2% населения, то есть в Беларуси может насчитываться около 100 тыс. людей, которые в течение жизни могут заболеть БАР. Находясь в стационаре под присмотром врачей, пациентка не может не принимать препараты, там этот процесс контролируется. При выписке, в состоянии улучшения, ей назначают поддерживающее лечение, которое она должна принимать самостоятельно. Понятно, что в этом случае она может сама отменить себе препараты и не принимать их. Что, скорее всего, приведет к следующему обострению заболевания через какое-то время.

Препараты в сочетании с психотерапией могут помочь прийти к более длительной ремиссии и улучшению качества жизни. Да, препараты могут вызывать побочные действия. Потому что у любых психотропных препаратов они есть, но при этом не всегда и не у всех пациентов они проявляются. Так же многое зависит от дозировок и индивидуальной реакции организма.

При этом гораздо рискованней для жизни выбор в сторону отказа от препаратов. Так как обострения депрессивных либо маниакальных фаз будут происходить чаще. И в фазе депрессивного эпизода у таких пациентов часто возникают суицидальные мысли и могут случаться суицидальные попытки. Соответственно, выбор за пациенткой: либо побочка от препаратов, либо угроза для жизни. А при условии регулярного поддерживающего лечения риск возникновения новых приступов резко уменьшается.

У многих пациентов маниакально-депрессивное расстройство долгое время остается нераспознанным (до 10 лет с момента появления симптомов до постановки диагноза). В связи с этим более 60% больных не получают лечения, оно не соответствует диагнозу или недостаточно эффективное. И, конечно, зачастую близкие люди списывают странности в поведении их родственника на личностные особенности, плохой характер и даже не пытаются отправить к врачу.

В итоге к врачу такие пациенты попадают в состоянии сильнейшего обострения. Все, что могут и должны сделать родственники, чтобы помочь в период обострения заболевания своему близкому, это отвести к врачу-психиатру либо отправить в стационар на соответствующее лечение.

В период ремиссии таким пациентам может потребоваться эмоциональная поддержка и внимание со стороны близких. Кроме того, поддержкой может стать индивидуальная и групповая психотерапия. Хорошо, если близкие поддерживают этот процесс.

БАР — хроническое заболевание. При этом оно поддается лечению и можно достичь очень хороших стабильных результатов и периодов длительной ремиссии без остаточных симптомов. При этом необходимы постепенность и осторожность, так как в ряде случаев прекращение лечения может привести к очередному обострению. Как жить? Для начала надо признать, что это хроническое заболевание, его надо лечить и делать это постоянно и в определенной системе. Ведь если признаешь проблему, то способы с этим жить рано или поздно приходят.

Вера РейнерФотография: из личного архива Когда точно это началось, сейчас сказать трудно. Первый маниакальный приступ, который дал мне понять, что что-то не так, произошел года четыре назад. Это было летом, когда я еще училась в университете. Я тогда жила в общежитии, в большой комнате с еще тремя или четырьмя девочками. И так получилось, что в какой-то момент все соседки разъехались по домам и я осталась в ней одна. И как раз после долгого перерыва снова начала рисовать. Я рисовала целыми ночами, бегала курить, ложилась спать часам к 10–11 утра, через несколько часов просыпалась, ехала в центр к друзьям, пила с ними вино, возвращалась обратно - и снова садилась за стол, к своим краскам и журнальным вырезкам. И через несколько дней в таком ритме вся эта увлеченность начала приобретать нездоровые формы. Энергия, бурлившая во мне, вылилась в настоящий психоз. Мне стало страшно находиться в этой пустой комнате даже при свете, страшно закрыть глаза хоть на секунду, любой шорох пугал до невероятного ужаса. Спасением были выходы на балкон, куда мы всегда ходили курить, но после этого еще страшней было возвращаться в комнату: мне казалось, что нарисованные мной персонажи могут в любой момент ожить - и что они, сошедшие с бумажных листов, могут ждать меня за дверью. Они смотрели на меня, когда я что-то делала в комнате. Заснуть было уже невозможно, даже если хотелось спать, и я просто тряслась, сидя на кровати, и рыдала. Думала только об одном: пусть это закончится, пусть это закончится… Потом, когда это действительно закончилось, я пыталась рассказать об этом своим друзьям. Но, когда тебя отпускает, все произошедшее начинает казаться уже не страшным, а глупым. И все, стоит заговорить об этом, превращается в какую-то шутку, а ты приобретаешь репутацию этакого безумного художника: ну ты даешь, только уши резать не начни, ха-ха.

БАР (биполярное аффективное расстройство) - это, коротко говоря, чередование маниакальных и депрессивных стадий. Они могут сменять друг друга практически по расписанию, регулярно, а могут приходить и уходить, когда им вздумается. Могут затягиваться надолго, а могут появляться на несколько дней и исчезать. Мании, как и депрессии, могут быть легкими - такие называются гипоманиями, а могут быть и тяжелыми, даже с бредом и галлюцинациями. А иногда мания с депрессией вообще развиваются одновременно, и такие смешанные состояния хуже всего. Потому что ты в глубоком отчаянии, а твой мозг продолжает работать на полную катушку, генерируя все новые идеи одна ужасней другой, - и если в обычной депрессивной стадии у тебя, допустим, просто нет сил на решительный шаг вроде самоубийства, о котором ты постоянно думаешь, то в смешанной проблем с нехваткой сил может и не возникнуть.

Маниакальные стадии всегда длятся меньше депрессивных, хотя они (если остаются гипоманиями) куда приятней - и мне всегда нравились. Эти подъемы настроения, когда кажется, что ты все можешь, вовсе не кажутся страшными - наоборот, они радуют, и ты думаешь, что все наконец-то в порядке, и хочешь, чтобы они приходили почаще. Начинаешь спать по четыре часа в день, но все равно полна энергии. Мысли крутятся в голове с бешеной скоростью, идеи возникают одна за другой. В 4 ночи я, например, писала рабочие письма в духе: «Привет, вот мой список суперидей, давай я напишу вот эти 15 материалов!» Все люди кажутся прекрасными, тебе хочется со всеми общаться, всем писать и звонить, и ты серьезно становишься самым веселым, остроумным, талантливым и общительным человеком на земле - сами понимаете, в своих глазах. Чувствовать себя вандервумен классно. Правда, чем дольше находишься в этой легкой и приятной стадии, тем больше шансов, что уже скоро она перерастет в самую настоящую манию. С опасными приключениями, приступами ярости и прочим. Ну а после тебя в любом случае ждет холодный душ.

В периоды депрессии мне казалось, что я ни на что не способное ничтожество. Я, например, договаривалась, что сделаю какую-то работу к определенному сроку, потому что была полна энергии, - но потом все заканчивалось, и, вместо того чтобы сдать ее, я камнем лежала дома, не отвечая на звонки. Говорить с ожидающими не было сил, а еще было стыдно за то, что я просто не могу заставить себя что-то сделать. Тебя ругают, от тебя снова чего-то ждут, а ты и так чувствуешь себя самым ничтожным человеком на земле, который даже такие мелкие обещания сдержать не способен. В какой-то момент не можешь делать уже вообще ничего. Только бесконечно лежать, уставившись в потолок, даже в туалет не поднимаясь, - сначала думаешь, что сходишь чуть позже, терпишь, а потом вообще перестает хотеться. Я могла расплакаться по любому поводу. Иногда просто нападала тупость, которая лишала всех эмоций, кроме отчаяния и ощущения того, какой ты неудачный человек.

В такие периоды я могла спать целыми сутками. Как-то проспала двое суток подряд: просыпалась, понимала, что ничего не изменилось, и засыпала снова. Когда ты в депрессии, кажется, что у тебя нет друзей - и вообще рядом нет никого, кто спас бы тебя, когда спасти себя уже не выходит. Начинаешь думать, что те, кто до сих пор общается с тобой, делают это по привычке, ну а остальные и вовсе давно тебя бросили, сбежали к другим, более легким и приятным людям (как обстоят дела на самом деле, не так важно - ты уже живешь в своей измененной реальности). И ты отчетливо понимаешь, что твоим вроде бы друзьям гораздо лучше без тебя, - и начинаешь устраняться от их общества. Сделать это просто. Однажды к моим соседям пришли на вечеринку наши общие друзья. Я, услышав звуки, вышла посмотреть, а кто-то из них сказал: «О, а мы не знали, что ты дома». И все, в голове сразу только одна мысль: «Конечно, я же человек-невидимка», - и ты просто уходишь обратно к себе. Ложишься, слушаешь их смех и ненавидишь себя за то, что не можешь веселиться с ними. Это ощущение собственной невидимости, незначительности было постоянным спутником каждой депрессивной стадии. И, конечно, тотальная безысходность, безнадежность.

Был период, когда я пила при любой возможности: только бы развеселиться, только бы перестать быть собой, этим ужасным унылым человеком. Но вот ты пьешь, делаешь какие-то странные и жуткие вещи - и в итоге только ненавидишь себя еще больше. Это длилось довольно долго, но потом я сама положила этому конец, потому что поняла, что алкоголь (кстати, проверенный депрессант) не помогает. Допинг для ненависти к себе мне не требовался - с этим я справлялась и сама. Чувство вины, на самом деле, сопровождало меня долгие годы. Вины за эту переменчивость своего характера, за «неуживчивость», как ее иногда называли окружающие, за постоянные падения и взлеты, за периоды безумия. Я миллион раз спрашивала себя: ну что тебе стоит просто перестать быть такой и стать нормальной ? Но не выходило.

Существовать бок о бок с другими людьми во время депрессии - настоящий ад (в маниях ты сама становишься адом для других - например, превращаешься в преследователя). Жить по рабочему графику и ходить в офис тоже невыносимо тяжело, хотя до какого-то момента можно заставлять себя, пусть это и отнимает много сил. А потом силы просто заканчиваются. Помню, был период, когда я начинала рыдать, как только выходила из офиса домой, и просто ненавидела свою работу. Хотя занималась одним из своих любимых дел в окружении приятных людей. И в какой-то момент, когда жить так стало невыносимо, я уволилась. Стоило мне уйти, как началась прекрасная жизнь: я порхала как птичка, и казалось, что меня ждет большое будущее русского Кунса, жизнь стала счастливой и свободной. Но потом подъем закончился и началась скучная реальность. Друзья были заняты работой, я весело тратила деньги, иногда подрабатывала - и постепенно снова скатывалась вниз. Я больше не могла винить суровый график или вечную занятость - а значит, дело могло быть теперь только во мне. Вся ненависть, которая до этого распространялась на некоторые аспекты моей работы, с новой силой обрушилась на меня. Я травила себя за то, что, уже будучи условно свободной, все равно не могла наслаждаться жизнью. Это, конечно, вернулась депрессия.

Ну а в августе у меня окончательно поехала крыша - именно так я и написала в заметках на айпэде. Вконец поехала. Первая неделя была потрясающей. Мне хотелось летать, в моей жизни появился новый важный человек, я снова рисовала и наконец дописала все тексты, которые обещала сделать в течение прошлых недель, - все было прекрасно. Но чем дольше ты в этом легком состоянии, тем скорее сорвешься. И моя чудесная легкая мания постепенно переросла в истеричное состояние. Я могла час смеяться над чем-то несмешным, срываться из-за каждой мелочи, ругаться с людьми, швыряясь вещами. Достаточно было одного слова, чтобы любимые друзья стали в моем сознании мерзкими предателями, которым ни в коем случае нельзя доверять. Новый важный человек, придя в ужас от новой меня, сбежал. А потом, в один вечер, после случайно сказанных одним моим другом слов, все полетело. И мои состояния начали меняться с убийственной скоростью: от ненависти к себе до ощущения собственных сверхсил, от ненависти к людям до святой любви ко всем вокруг, от непреодолимого желания крушить и ломать до желания делать прекрасные вещи… И, конечно, снова вернулся этот бесконтрольный и необъяснимый страх. Меня буквально разрывало от всего, что происходило в моей голове. И к концу месяца я была настолько измотана, что поняла: кажется, это точка невозврата. Я больше не справляюсь. Я не контролирую свою жизнь. Мне нужна помощь.

Что хорошо и в депрессиях, и в маниях при БАР, так это то, что они всегда заканчиваются. Правда, двумя способами. Либо фаза просто выдыхается и уходит, оставляя за собой самые разные последствия в виде разрушенных отношений, разбитого телефона или потерянной работы, либо вы до ее конца не доживаете. Последнее особенно касается смешанных фаз и вообще не редкость. Поэтому чем раньше вы обратитесь к врачу, тем для всех будет лучше. Пытаться излечить себя самого от маниакально-депрессивного психоза или вывести из депрессии - то же самое, что самому себе вырезать аппендицит. То есть абсолютная глупость. Не покупайте таблетки по советам друзей. Не назначайте сами себе антидепрессанты - у больных БАР они могут вызывать обострения маний.

«Найти психиатра Москва» - главный хит моих google-запросов в августе. Я часто смотрела страницы докторов, но никак не могла заставить себя записаться - но после очередного приступа все-таки решилась. Я пошла к психиатру, потому что мне было ясно, что просто разговоры о моем детстве, отношениях с людьми и самооценке мне уже не помогут. Хотя идея того, что кому-то можно заплатить, чтобы он наконец говорил с тобой о твоих проблемах, слушал тебя, а не просто отшучивался, мне давно нравилась. Но в этот момент я просто хотела, чтобы кто-нибудь уже выписал мне какие-нибудь таблетки и все это прекратилось.

У врача на столе стояла коробочка с бумажными платочками. Только войдя в кабинет, я сразу подумала: «Лишь бы мне не пришлось ею воспользоваться». Мне казалось, что это уже будет окончательным признанием своего убожества и слабости. Платочками я так и не воспользовалась, хотя все эти мысли, как я уже сейчас понимаю, были совершенно глупыми. Психиатр, дружелюбная молодая женщина, задавала мне вопросы: спрашивала, почему мне становится страшно, как меняются эти периоды, о каких «американских горках» я говорю. И потом спросила, как я сама думаю, что же со мной. Я осторожно сказала, что читала текст () про депрессию. И там увидела термин «циклотимия». Я прочитала про это статью в «Википедии» и там же увидела термин «биполярное расстройство». Я вспомнила, что эта болезнь была у главной героини сериала «Родина», но сразу себе сказала, что у меня этого быть не может. «Родину» я не смотрела, но отдаленно что-то помнила: например, что Кэрри в какой-то момент решила пройти курс лечения электрошоком или чем-то подобным. А я никак не могла примерить к себе что-то такое. Но врач сказала, что у меня не циклотимия, а как раз биполярное расстройство. Я сразу сказала ей: «Нет, это не так. У меня его нет». В голове крутилось, что она ошибается с диагнозом, а я ей еще зачем-то плачу за это деньги. Меня затрясло. Но она начала мне рассказывать про БАР, говорила что-то про Пушкина и Болдинскую осень, приводила еще какие-то примеры. Я уже не могла сосредоточиться на том, что она говорит. Я не хотела себя признавать человеком, связанным на всю жизнь какой-то болезнью. И не была готова признать, что я, всю жизнь считавшаяся «эксцентричной» или «чудаковатой», на самом деле в течение последних нескольких лет была психически нездоровой.

Но, с какой-то стороны, в этот момент я почувствовала и облегчение: столько лет я жила с этим, скрывая все пугающие симптомы, чтобы только не дать другим возможности догадаться, что со мной что-то не так, что я «ненормальная»… Столько лет ненавидела себя. И я поняла, что больше не могу и не хочу жить так дальше - теперь, когда знаю, что все это не было моей виной. Поэтому я решилась написать о своем диагнозе в фейсбуке. И многие - неожиданно многие - меня поддержали. Хотя, конечно, я выслушала и кучу «полезных» советов в духе «приложи подорожник». Это типичное отношение к людям в депрессии, которые не могут встать с кровати, а им говорят: «Перестань быть эгоистом» или «Просто чаще выходи из дома» - такие советы не просто не помогают, они оскорбительные. Эти слова еще сильнее отдаляют человека, которому плохо, от других людей, заставляют его почувствовать себя каким-то уродом: для всех это нормально и просто, а ты не можешь. Просто не можешь. И в этом виноват только ты, ведь у других людей все получается!

Зачем вообще окружающие дают такие советы? Кем-то из них, наверное, движет страх. Пока ты уверен, что проблемы бывают только у слабых людей, только у тех, кто не может взять себя в руки, заставить себя заниматься спортом и так далее, тебе не страшно. Ведь ты знаешь, что у тебя-то такого быть не может. Но если признаешься себе, что это может произойти с любым - сильным, слабым, умным или глупым, - тогда тебе станет страшно. Ведь это может случиться и с тобой. Ну а кто-то, наверное, просто жесток.

Некоторые люди из моей жизни ушли, когда я стала неудобным человеком. Не веселым, не легким. Никто не любит грустных, «проблемных» людей, в этом я убедилась. Один друг так и сказал мне: «Ты слишком тяжелый человек, с тобой тяжело находиться рядом». Потом мы, правда, снова начали общаться, но осадок остался. Я до сих пор помню эти слова и чувствую себя каким-то камнем на шее тех, с кем пытаюсь начать общение. Я тяжелая и тяну их за собой - в свою невеселую жизнь и в свое безумие. Если не можешь жить с самой собой, как ты можешь жить с другими людьми? Я пока не знаю. Я пытаюсь.

Писать тот пост было страшно. Соглашаться на этот разговор было страшно. Понимаете, это ведь то же самое, что прийти на собеседование на новую работу и сказать: «Привет, я Вера, и у меня маниакально-депрессивный психоз». Или повторить это, знакомясь с родителями молодого человека. Ну или начать с этих слов свидание. Люди ведь ничего не знают о БАР, а «маниакально-депрессивный психоз» и вовсе звучит адски. Но для меня главное, что никто пока не сказал мне: «Ты не в себе, и нам лучше с тобой не общаться», - я боялась такой реакции. Боялась, что люди будут видеть во мне какого-то монстра - и того, что он действительно может проснуться, если я не буду лечиться. А лечиться теперь нужно постоянно. И пока нельзя пить: все идут в «Арму», а мне даже пить нельзя! Обидно. Еще нужно стараться жить по расписанию. Иными словами, никакого веселья.

Сейчас я пью «Финлепсин», от которого первые дни постоянно хотелось спать. Ты ешь, пишешь текст, просыпаешься, моешь голову - и все это время хочешь только закрыть глаза и уснуть. Еще я в первые дни просто не могла соображать - голова была как будто набита ватой. Трудно было вспомнить, что происходило вчера. Вещи валились из рук. Берешь сигарету - она уже на земле. Друг просит подержать сумку - сумка падает на пол. Но сейчас все, кажется, нормализовалось. И скоро у меня новая встреча с врачом - может, она поменяет лечение и выпишет новые таблетки.

Я вернулась на прежнюю работу - коллеги нормально отреагировали на мой пост в фейсбуке, кто-то даже написал мне письма поддержки. Кто-то, правда, теперь постоянно спрашивает меня, как я себя чувствую, как будто боится, что у меня изо рта сейчас пойдет пена. Будущее свое я вижу очень разным. Сначала все было очень грустно - я видела себя человеком, который всю жизнь проведет на таблетках. На следующий день мне уже казалось, что это не страшно. Когда все приходит в норму, все вообще перестает казаться страшным. Но когда ты в депрессии или в мании, ты просто не можешь адекватно мыслить - ты живешь в измененной реальности, и никакой другой для тебя в этот момент нет. Поэтому, пожалуйста, не говорите мне, что все это ерунда, что мне нужно расслабиться и забыть об этом: я абсолютно расслаблена до следующего приступа. Но если они вернутся, то расслабиться, извините, не смогу.

Как понять, что что-то не так с тобой или твоим другом

Если ваш друг постоянно шутит о самоубийстве, не надо толкать его в бок и говорить «ну ты шутник». Даже если он говорит что-то типа: «Я настолько безвольный, что и с собой покончить не могу; иногда выхожу из дома и думаю - может, меня хотя бы сегодня собьет автобус?» (это было моей любимой шуткой; смешно, правда?) - это уже один из сигналов.

Если ваш друг неделю не выходит из дома, не надо обсуждать с другими друзьями, какой он стал нелюдимый, - стоит попытаться узнать, в чем дело.

Если человек перестает вести себя так, как всегда, если у него странные припадки веселья, если он начинает много пить - это тоже повод подумать, почему с ним такое происходит.

Если друг пытается поговорить с вами о чем-то серьезном, о чем, как вы видите, ему трудно начать разговор, - не отшучивайтесь. Не сворачивайте эту беседу. И уж точно никогда не говорите: «Да ладно, ты воспринимаешь все слишком серьезно», - потому что воспринимать свою жизнь всерьез нормально.

Если друг бросает работу и зовет вас вместе с ним податься в Amway, это может быть манией. Такие вот дурацкие, совершенно необдуманные и нерациональные затеи - это в ее духе.

Если вы четко видите, что у вашего друга что-то не в порядке, а он на вопрос «Как дела?» отвечает «Да нормально», это не значит, что у него все действительно нормально. Просто попытайтесь поговорить с ним. Возможно, он просто уже отчаялся найти человека, который готов был бы его слушать.

Не нужно бояться идти к врачу. Это не признак слабости.

Главная » Гала » Как помочь любимому, страдающему биполярным расстройством. Люди страдающие биполярным расстройством опасны для общества